 |
Рассказы |
|
|
Когда было хорошо Летний вечер. Компания сидит за столом под навесом из виноградных листьев. В наличии Боб Цитович, отец, Юнна Мориц, бард Бачурин, академик Витязев из Москвы и польский ювелир, знакомый отца. Бабочки бьются о висящую над столом лампу. Казан долмы почти пуст, тарелки измазаны ткемалевым соусом, приготовленным мною под чутким Бобовским руководством. Боб травит байку: — Мы с гравэром решили проехаться на Тарханкут за лобаном. Взяли с собой Мотю-дантиста. Вы знаете Мотю? Ну, который Харлей-Дэвидсон в мешке покупал? Ну так вот. Взяли мы с собой Мотю-дантиста, сели на мотоциклы и поехали. Едем — а вокруг чистое поле, ну вы в курсе. Октябрь месяц. И дождь пошел. Совсем скверно. Но мы себе чешем. Мотя впереди лужи рассекает, за ним мы с гравэром. Чешем себе таким макаром час, полтора. А дождь, зараза, не прекращается. У меня очки в брызгах, постоянно смахивать приходится. Мотя-дантист задний фонарь включил. Ориентируюсь, значить, по Мотиной заднице. Холодно, все уже насквозь промокло, мы с гравэром уже и не рады, что поехали. А вокруг — ни деревца, ни кустика, чистое поле, ну вы в курсе. Тарханкут! Негде дождь переждать. А он, зараза, все льет и льет. Отец вставляет: — Я ему говорю: Боб, давай гидрокостюмы наденем! - Да, гравэр дело сказал. Холодно, змэрзли, аки цуцыки! Только и остается, что гидрокостюм одеть. А Мотя впереди — хоть бы хны. Вот же ж, дантист, так его растак! Ю. П. при этих словах морщится, но Боб не обрашает внимания. Все остальные слушают с удовольствием. Ведь сейчас настоящая крымская августовская жара, и приятно думать о чем-то прохладном, даже о давно прошедшем дожде... Боб продолжает: — Ну так вот. Едем и едем. Уже немного осталось. Протираю я, значит, в очередной раз очки, и вдруг вижу — нету Моти! Только что был — и нету. А вокруг чистое поле, ни деревца, ни кустика, ну да вы уже в курсе! Был человек с красным фонарем на заднице — и не стало. Ни фонаря, ни человека! А вокруг — ну вы в курсе! Негде спрятаться, тем паче с мотоциклом... Вступает отец: — Первый раз такое на моих глазах было. Действительно, куда может деваться посреди поля человек, который только что был от тебя в десяти метрах? Ладно Мотя, он маленький, но мотоцикл-то большой! Во всякие полтергейсты мы тогда не верили, поэтому стали искать. Едем в том направлении, где был Мотя. Медленно-медленно едем. И смотрим по сторонам. Ничего не видать, только какая-то маленькая кочка торчит. Цвета грязи, заметьте, как кочке и полагается. И вот когда мы уже проехали мимо, кочка открывает рот и говорит Мотиным голосом: "И шо ж мы будем таки со мной делать, дгуги?" Все смеются. — В общем, попал Мотя наш в грязевую ванну, вместе с мотоциклом. Самое интересное, сверху яма выглядела как обычная лужа. Но была при этом метровой глубины. Не знаю, какой идиот и зачем ее выкопал. Мотю мы вытащили довольно быстро, а мотоцикл не смогли. Замерзли все до крайней степени. Вечереет, надо бы костер разжечь, погреться, но дров, разумеется, нет. И вот тут действительно пришлось нам всем гидрокостюмы надеть, чтоб дубаря не врезать. У Боба гидрокостюм черный, у Моти синий, а у меня желтый. Одели, сидим, думаем, что делать. И вот тут случилось самое забавное... Отец не спеша лезет в карман, достает из пачки сигарету, закуривает, откинувшись на стуле. Слышно, как моль бьется о лампу. — Одели мы, значит, гидрокостюмы, сели в кружок, думаем. Ничего не придумывается. Тем временем уже почти стемнело. И вдруг слышим — кто-то едет. Далеко, но похоже, в нашу сторону. И похоже, автомобиль. А нам бы сейчас буксировочный трос, чтобы Мотиного коня из ямы вытянуть, пока он там совсем не заржавел. Вскакиваем все втроем и бросаемся на перехват. Из дождя появляются фары. Мы прыгаем в свет фар и машем руками. Машина с визгом тормозит. Выясняется, что это "бобик" пограничников. Отец делает паузу, затягивается сигаретой и продолжает: — Однако дверцы не открывают. Мало того, складывается впечатление, что готовы дать задний ход и смыться. В обшем, ведут себя неадекватно. Почему? И тут до нас доходит, как мы выглядим. Разноцветные гидрокостюмы и одинаково фиолетовые от холода морды. Они просто нас испугались! Все смеются. - Наконец, что-то между собой решив, они глушат мотор. Наступает тишина. И в тишине раздается Мотин голос: "Ви наверное думаете, что мы, таки, пгишельцы?" Хохочут все, даже Ю. П. Довольный произведенным эффектом, отец продолжает: — Кстати, о пропажах людей на Тарханкуте. Однажды пропал я сам. Дело было так... — Погоди, Юра, а что с пограничниками? Арестовали вас? — интересуется Ю.П. — Да какое там. Посмотрели на нас, посмеялись, вытянули буксиром Мотин мотоцикл, и дальше поехали. А мы добрались к воде только на следующее утро. И потом Мотя не охотился, а с конем своим возился... Ну так вот. На Тарханкуте замечательно красивое дно. Много подводных пещер. Некоторые пещеры, начинаясь далеко в море, образуют колодцы, выходящие в скалах на берегу. Ну и рыба в них конечно живет, в том числе и крупная. Но заплывать в них опасно — может не хватить дыхания, и тогда — верный каюк... - Гравэр, только не надо трын... не надо говорить, что ты там плавал, — влезает Цытович. — Помолчи, Боб. Тебя тогда не было. Зато были красивые девушки! — Ты мэрзавец, гравэр... — Да ты погоди. С девушками история и связана. Дело было летом, году этак в шестьдесят втором. Приехали мы туда с Грачом, ставим палатку на мысу, достаем снаряжение. Вдруг видим — у нас соседи. Недалеко стоит палатка, возле одного из колодцев, а рядом две девушки загорают. Симпатичные. Ну, мы себе к погружению готовимся, а им, конечно, любопытно. Посматривают на нас с интересом. А мы делаем вид, что не обращаем на них внимания. Этакие суровые парни, занятые делом. Распаковаемся, садимся, покурили, Грач идет воду смотреть, а я наконец не выдерживаю. Девушки на Тарханкуте, да еще симпатичные — такая редкость, надо же подойти познакомиться! Делаю им знак, мол иду к вам. Они не против. И вот, иду к ним, улыбаюсь вот так, и случайно наступаю на на край колодца. А он мокрый. Они видать, в нем купались, и наплескали воды вокруг. Чувствую — начинаю скользить, сейчас хлопнусь на попу и съеду в воду. Будет конфуз, которого мне, ясное дело, не хочется. И я принимаю решение — сгруппировавшись, прыгаю рыбкой прямо в колодец, вниз головой. Отец делает очередную паузу, оглядывает собравшихся, словно решает, рассказывать ли дальше. Все молча слушают. В темноте за виноградником стрекочут кузнечики. - Прыгнул я хорошо. Успел вытянуться в струнку, принял обтекаемую форму и погрузился сразу метра на три. И вдруг чувствую — что-то не так. Понял — при прыжке с меня слетели плавки. Вот теперь конфуз вышел знатный. Мгновенно себе представляю картину, как я вынырываю, ищу плавки, пытаюсь их надеть на плаву... А девушки на это дело смотрят. Уж лучше бы я на заднице в воду съехал! Решение приходит быстро. Плыву в туннель. Без продувки, без ласт, нагишом. В пещере совсем темно, приходится искать путь наощупь. Осознание того, что я полный идиот, и идиотом помру, и вероятно, очень скоро, приходит секунд через десять. Туннель оказывается настолько узким, что я не могу развернуться. Остается только плыть вперед. Очень сбивает с толку прибойное течение, которое бросает то вперед, то назад. Примерно через полминуты я чувствую, что не хватает воздуха. Еще через полминуты понимаю, что наступает каюк. Все, край, сейчас воду вдохну. И уже готов потерять сознание, но вижу впереди свет и понимаю, что на этот раз повезло. Вход в пещеру всего в двух метрах от поверхности. Из последних сил выныриваю. В голове стучит, в глазах красные огни, все тело болит. Лежу на волне, прихожу в себя. Наконец с трудом вылезаю на берег и тащусь к нашей палатке. Грач греет на примусе жестяную банку с водой. Оглядывает меня, никак не комментирует мой вид, и лишь спрашивает, не хочу ли я чаю. У меня озноб, поэтому не возражаю. Переодевшись, точнее, одевшись, усаживаюсь на камень и медленно отхлебываю из кружки. Грач хлебает из своей. Минуты две молчим, а потом он мотает головой в сторону девушек (я про них уже и забыл) и замечает: "Ты посмотри, что они делают." Я смотрю. Обе лежат животом на краю колодца, свесив вниз головы. "Я уже 15 минут за ними смотрю, они все так и лежат. Что они там высматривают, интересно?" Мои плавки, наверное, думаю. Надо пойти забрать. В тот момент мне уже все равно, какой у меня имидж. Поэтому я просто спокойно направляюсь к колодцу. Трусы плавают сверху, как и ожидалось. Девушки молча, сосредоточенно так на них смотрят. Я прошу их подвинуться. Они подвигаются, продолжая наблюдать за плавками. Я вылавливаю объект их внимания, и только тогда они смотрят на меня. Посмотрели на меня, посмотрели друг на друга, посмотрели в воду, потом снова на меня, и одна из них спрашивает: "Скажите, это не Вы сейчас утонули?" Нет, говорю, это мой брат, близнец. Все смеются. — Они недоумевают: "У Вас есть... был... близнец?" Успокаиваю: "Да вы не волнуйтесь, он здесь часто тонет." Хмурятся. Внезапно одну озаряет: "Я поняла, это были Вы, Вы понарошку утонули, чтобы нас напугать, да?" Ну как тут возразишь... Смех, перебор похожих случаев, разговор распадается на на несвязанные отрывки... Уже ночь, отец, видимо, не расположен больше ничего рассказывать, мне пора спать. Завтра планирую восхождение на холм через шибляки, понадобятся силы. Gene
|